Назад к Речам-2013

Сегодня я собираюсь говорить о TBTF и продолжающейся со времени финансового кризиса работе, чтобы наконец решить эту проблему. Более трех лет прошло с начала работы, были осуществлены радикальные реформы в регулировании крупных финансовых организаций в США и во всем мире. Существенная доля новых правил нацелена на прекращение практики спасения фирм за счет средств налогоплательщиков. Проект реформирования TBTF масштабен. Мне кажется, он содержит многообещающие решения. Но до завершения реализации проекта еще годы. И успех не гарантирован.

Между тем некоторые призывают к принятию более решительных мер, таких, как ограничение на виды деятельности в духе Закона Гласса-Стигалла (Glass-Steagall), более жестким ограничениям на размер или системное влияние, или требование разделения крупнейших организаций на более мелкие. Я считаю, что публичное обсуждение и оценка этих идей важны. Как минимум, нам нужно досконально понять эти альтернативные решения, на случай, если существующий проект реформы даст сбой.

Стоит заметить, что TBTF – это не только о размере. Организация будет считаться «слишком большой», когда имеются ожидания, что правительство будет делать все возможное, чтобы спасти эту организацию от краха, тем самым субсидируя ей, по сути, рисковую премию. Реформы по решению проблемы TBTF должны устранить причины таких ожиданий.

В широком смысле эти реформы должны устранить ожидания спасения двумя способами: значительно снизив вероятность краха системообразующих финансовых организаций (СОФО), и значительно снизив издержки общества от таких крахов. Когда банкротство является исключением, а издержки этого события умеренные, то ожидания, лежащие в основе проблемы TBTF, будут в существенной мере устранены. Я сосредоточусь сегодня в основном на втором из этих двух аспектов реформы – снижении издержек и системных рисков от банкротства СОФО. Эта цель имеется в виду сегодня в ходе работы над созданием надежного механизма урегулирования/ликвидации СОФО.

Я надеюсь, вы не будете возражать, если я воспользуюсь сегодня моим собственным многолетним опытом с TBTF, начиная с работы в Министерстве финансов в Администрации Президента Буша (мл.). Я пришел в правительство всего через несколько лет после спасения банка «Континентал Иллинойс» (Continental Illinois), которое, как иногда считается, задало алгоритм такого спасения в отношении TBTF.

Когда я работал в Минфине, мы испытали волну из более 1000 банкротств сберегательных касс и банков, включая крах Банка Новой Англии (Bank of New England Corp.), который стал в то время третьим по величине банкротством банка в истории США. Это случилось в январе 1991г., когда финансовая система и экономика в целом испытывали большой стресс, всего через несколько дней после закрытия 45 депозитных организаций в регионе и замораживания 300 тысяч депозитных счетов. Мои коллеги и я, вместе с представителями Федеральной корпорации страхования вкладов (FDIC) и Совета Управляющих ФРС собрались воскресным утром в совещательной комнате. Мы пришли к пониманию, что либо FDIC защитит всех вкладчиков банка, без оглядки на установленные лимиты страхования, либо есть большая вероятность увидеть на следующий день бегство вкладчиков из банков – первое после 1933г. Мы единогласно выбрали первое решение.

Летом 1991г. кризис случился в «Саломон Бразерс» (Salomon Brothers). «Саломон», глобальный инвестиционный банк, был одним из крупнейших финансовых организаций в США, и крупнейшим дилером государственных ценных бумаг США. Фирма испытывала огромное давление со стороны рынка после того, как некоторые из ее трейдеров были уличены в подаче фальшивых заявок на покупку казначейских облигаций на аукционах. Как описывается в шокирующих подробностях в книге «Снежный ком» ("The Snowball"), «Саломон» был в нескольких часах от краха в конце августа. Было четкое понимание, что «Саломон» не входит в сеть поддержки, и я не припомню каких-либо дискуссий о спасении правительством. Но крах этой фирмы почти наверняка вызвал бы массированный сбой в функционировании рынков. До настоящего дня я благодарен, что мы смогли урегулировать этот кризис и без спасения, и без краха.

Почти 20 лет спустя оба эти события до сих пор определяют повестку дня реформы TBTF. Когда мы столкнулись с крахом крупного коммерческого банка, мы предпочли расширить сеть безопасности, но не рисковать бегством вкладчиков из банков. Наше «почти банкротство» банка «Саломон» в 1991г. предвосхитило огромный ущерб, нанесенный крахом банка «Леман Бразерс» (Lehman Brothers), также инвестиционного банка, в 2008г. По сути, масштаб проблемы значительно вырос за эти годы. С 1991г. отношение банковских активов в США к ВВП страны более, чем удвоилось, с 55% до 126%. Между тем, доля таких активов во владении трех крупнейших организаций увеличилась с 14 до 32%.

Спасения банков [bailout – буквально «выкуп»], наверное, были более терпимым фактом в начале 90-х, когда они были редкостью, и применение таких процедур со стороны государства к терпящему крах банку было отнюдь не гарантировано. Сейчас дело обстоит иначе. В последние годы мы видели крупномасштабные и многочисленные спасения в результате финансового кризиса. Публика, регулирующие организации, и сами крупные финансовые организации соглашаются, что понятие TBTF должно уйти в прошлое.

Как я сказал ранее, реформы должны сражаться на два фронта. Во-первых, мы должны усилить регулирование, чтобы банкротства крупных финансовых организаций были гораздо менее вероятны. Во-вторых, нам нужен надежный механизм управления банкротством даже самых крупных фирм, который бы не вызывал и не усиливал системный кризис.

Давайте рассмотрим, что на настоящий момент было предложено и реализовано на этих двух фронтах войны с TBTF.

Усилия США и мирового сообщества по TBTF

Снижение вероятности дефолта системообразующих финансовых фирм

Многое было сделано после кризиса для улучшения регулирования крупных банковских организаций. Начать можно с соглашения Базель-3, где изменены требования к капиталу и ликвидности, включая введение прогрессивной шкалы надбавок к обязательным требованиям по капиталу, на основе оценки риска, для глобальных системообразующих финансовых фирм. Эти реформы находятся в процессе реализации в США и других странах. Кроме этого, Закон Додда-Фрэнка о реформе Уолл-Стрит и защите потребителей (Закон Додда-Фрэнка) вводит для крупнейших финансовых организаций усиленные пруденциальные стандарты, а также вводит требование центрального клиринга деривативов. А банковские регуляторы внедрили ряд усиленных надзорных мер, таких, как стресс-тестирование и планирование процесса восстановления.

Хотя эти меры не являются главной темой моего выступления сегодня, я считаю, что они совместно составляют широкую и хорошо структурированную программу по укреплению устойчивости финансовой системы. ФРС и другие регуляторы усердно работают над реализацией этой программы.

Сегодня коэффициенты капитала и ликвидности с учетом рисков у банков всех размеров существенно улучшились с 2009 года, и значительно выше уровней, предшествовавших кризису. Банковский сектор в целом также значительно улучшил свои позиции по ликвидности за последние несколько лет. Система безусловно стала сильнее, чем перед кризисом.

Уменьшение потерь системы при дефолте системообразующих финансовых фирм

Невозможно и нежелательно регулировать крупные финансовые организации таким образом, чтобы они буквально не могли обанкротиться. Но регулирование может снизить системные последствия такого банкротства. Посмотрим, что было сделано со времени кризиса для снижения ущерба для системы от банкротства одной из крупнейших финансовых фирм.

По Закону Додда-Фрэнка, процедура урегулирования ликвидации почти всех финансовых организаций, включая крупные и сложные, будет оставаться такой же, как и до принятия нового закона. Холдинговые компании будут проходить процедуру банкротства. Операционные дочерние компании будут по-прежнему проходить процедуру банкротства, или, где применимо, специальные процедуры, включая Закон федерального страхования депозитов для банков и Закон о защите инвесторов в ценные бумаги – для фирм, специализирующихся на ценных бумагах.

Закон Додда-Фрэнка ликвидировал основания, использованные ФРС и другими регуляторами для спасения отдельных организаций во время кризиса, включая Bear Stearns, Citicorp, Bank of America и AIG. Но Конгресс также признал, что могут быть редкие случаи, когда крах одной крупной финансовой фирмы может угрожать финансовой стабильности Соединенных Штатов. Чтобы дать регуляторам полномочия для разрешения таких случаев без дестабилизации финансовой системы или нанесения потерь налогоплательщикам, Закон Додда-Фрэнка создал два важных новых регуляторных инструмента..

Во-первых, Закон требует, чтобы крупные банковские холдинговые компании и небанковские финансовые фирмы, указанные Советом по надзору за финансовой стабильностью, представили план ликвидации (т.н. «прижизненное завещание»), для своей быстрой и упорядоченной ликвидации согласно Кодексу о банкротстве. Во-вторых, Закон создал новую Процедуру Упорядоченной Ликвидации (ПУЛ) в качестве поддержки ликвидационных процедур при обычных банкротствах.

Крупнейшие банковские холдинговые компании представили свои первые ежегодные «прижизненные завещания» в ФРС и FDIC прошлым летом. Эта начальная серия дала ценную информацию, которая используется для выявления и оценки ключевых проблем урегулирования по Кодексу о банкротстве (планы по Части I Закона Д-Ф). Планы по Части I помогут сконцентрировать усилия фирм на смягчении этих проблем, с тем, чтобы банкротство было реальной и осуществимой стратегией урегулирования и ликвидации крупных организаций. Эти планы также поддерживают разработку резервных планов урегулирования под эгидой FDIC согласно ПУЛ (планы по Части II Закона Д-Ф).

Процесс планирования ликвидации итеративный по замыслу. Предстоит еще большая работа фирм, внутренних и иностранных регуляторов, национальных правительств. Мы остаемся приверженными тому, чтобы работа эта была сделана в ближайшие годы, быстро, но ответственно.

Это подводит нас к вопросу специальных режимов ликвидации. В октябре 2011г., непосредственно перед моим назначением в Совет Управляющих ФРС, я помогал разрабатывать модель краха и ликвидации крупной финансовой организации в соответствии с ПУЛ. В команду входили бывшие старшие чиновники правительства, а также ведущие эксперты из частного сектора. FDIC, ФРС, и банкиры также предлагали свою помощь, когда мы разрабатывали модель.

С самого начала мой предыдущий опыт заставлял меня скептически относиться к возможности ликвидации одной из крупнейших финансовых компаний без дестабилизации финансовой системы. Сегодняшняя глобальная финансовая организация обладает потрясающей сложностью и размером. Я считал, что попытка ликвидировать одну из таких фирм – фирму с многочисленными видами деятельности, осуществляемыми через неисчислимое количество юридических лиц, во многих странах и различных юрисдикциях – легко может выйти из-под контроля. Результатом может стать значительно большая неопределенность для кредиторов и контрагентов, что может спровоцировать или ускорить бегство из данной организации, и этот процесс может быстро распространиться и дестабилизировать всю систему.

По мере разработки модели, однако, я переменил мнение и пришел к выводу, что можно ликвидировать крупную глобальную финансовую организацию. А заставил меня поменять мнение инновационный подход FDIC, выразившийся в создании «единой точки входа». Этот подход является классическим упрощением, которое делает теоретически возможным то, что казалось сложным до невозможности.

Согласно правилу единой точки входа, FDIC будет назначаться внешним управляющим только материнских холдинговых компаний верхнего уровня той финансовой группы, которая оказалась в кризисе. Сразу после того, как материнская холдинговая компания поставлена под внешнее управление, FDIC переводит активы материнской компании (в первую очередь ее инвестиции в дочерних компаниях) на переходную холдинговую компанию (bridge holding company). Права на доли капитала акционеров материнской компании будут ликвидированы, а требования держателей необеспеченных долговых бумаг списаны по мере необходимости, покрывая те убытки, которые не могут быть покрыты акционерами. Для капитализации переходной холдинговой компании и операционных дочерних компаний, а также для того, чтобы позволить передачу собственности и контроля над переходной холдинговой компанией обратно в частные руки, FDIC обменяет остающиеся права необеспеченных кредиторов материнской компании на доли в капитале и/или долговые требования переходной компании. Если необходимо, FDIC предоставит временную ликвидность переходной компании до тех пор, пока не будет произведен такой обмен.

Критическое значение имеет то, как этот подход решает проблему бегства вкладчиков. Единая точка входа предназначена для сосредоточении убытков на акционерах и долгосрочных кредиторах материнской компании-банкрота, и для создания хорошо капитализированной переходной холдинговой компании вместо банкрота. Критически важные операционные дочерние компании будут хорошо капитализированы и останутся открытыми для ведения бизнеса. Стимулы для кредиторов и клиентов операционных подразделений выводить средства будут значительно ослаблены, как и для регуляторов замораживать активы или принимать другие чрезвычайные меры. Если процесс будет полностью проработан и понят участниками рынка, регуляторами и широкой публикой, он должен сработать так, чтобы ликвидировать даже крупнейшие организации без провоцирования или ускорения бегства, а также без нанесения ущерба налогоплательщикам.

Единая точка входа имеет важные черты сходства с реорганизацией компании-банкрота по Главе 11 [Кодекса о банкротстве]. Принципиальное отличие в пользу ПУЛ – это большая оперативность, с которой фирма может быть переведена в режим урегулирования и стабилизирована, способность избежать разрушительных действий со стороны кредиторов, и наличие поддержки в виде временной резервной ликвидности для продолжения критичных операций.

Были предложения внести изменения в Кодекс о банкротстве, касающиеся урегулирования кризисных крупных финансовых организаций - например, разрешить правительству предоставлять финансирование по типу DIP («должник во владении»), или разрешить основному регулятору фирмы инициировать процедуру банкротства. Как минимум, такие предложения еще более ограничат необходимость применения ПУЛ лишь наиредчайшими случаями.

Пока продолжается разработка подхода «единой точки», важно продолжать снижать неопределенности, которые кредиторы и другие участники рынка будут испытывать в связи с потенциальным введением процедуры ПУЛ. Остаются вопросы о том, как FDIC будет применять свои широкие законодательные полномочия. Например: как FDIC будет применять свое право неодинаково относиться к кредиторам одного и того же класса? Как будет определено «минимальное право кредитора на возврат»? И как FDIC будет проводить оценку проблемной фирмы? Стабильность требует, чтобы участники рынка имели разумную степень определенности относительно своей участи согласно ПУЛ ex ante. Это важное соображение.

Чтобы снизить неопределенность, FDIC работает над тем, чтобы дать участникам рынка как можно более ясное представление о своем подходе к урегулированию краха американских СОФО. У регуляторов всегда должна оставаться определенная гибкость для управления разворачивающимся кризисом СОФО. Но большая ясность увеличит предсказуемость этого нового процесса, и таким образом уменьшит вероятность вывода средств кредиторами, контрагентами и клиентами, который в условиях неопределенности может происходить даже из хорошо капитализированной организации, находящейся под процедурой ПУЛ. Я энергично поддерживаю эти усилия по предоставлению большей ясности участникам рынка.

Остаются еще две крупные проблемы: сделать так, чтобы у всех СОФО был достаточный объем необеспеченного долгосрочного долга на уровне материнской холдинговой компании, чтобы можно было рекапитализировать переходную холдинговую компанию в ходе ПУЛ; и уменьшение трансграничных барьеров, которые могут помешать урегулированию транснациональной финансовой фирмы.

Консультируясь с FDIC, ФРС взвешивает все «за» и «против» регуляторного требования, чтобы все СОФО в США поддерживали минимальный уровень необеспеченного долга. Такое требование помогло бы убедиться, что акционерного капитала и долгосрочного долга достаточно, чтобы акционеры и кредиторы приняли все убытки на себя и капитализировали переходную холдинговую компанию.

Транснациональный характер деятельности крупных организаций представляет еще один комплекс проблем, мешающих упорядоченному урегулированию. ПУЛ ограничен по своей применимости юридическими лицами, зарегистрированными в США. Дочерние и банковские филиалы американской СОФО, зарегистрированные в других странах, могут быть заморожены или ликвидированы отдельно по законодательству о банкротстве этих стран, если иностранные власти не будут иметь полной уверенности, что местные интересы будут защищены. Определенные стабилизационные механизмы, включая положение об однодневном замораживании внебиржевых деривативов и некоторых других финансовых контрактов, могут не иметь силы за пределами США. Соответственно, контрагенты по соответствующим финансовым контрактам с иностранными дочерними компаниями и филиалами фирмы США могут иметь контрактное право и значительный экономический стимул расторгнуть свои сделки, как только американская материнская фирма попадает под ПУЛ. Сегодня регуляторы и отрасль ищут возможности решить эту проблему посредством изменений контрактной кросс-дефолтной практики и других средств.

Дальнейший прогресс по этим трансграничным проблемам потребует хорошей координации между регуляторами США и основными иностранными центробанками и надзорными органами, ответственными за крупнейшие финансовые фирмы. Например, FDIC и Банк Англии глубоко вовлечены в важную работу, как было недавно описано в их совместном документе, по применению концепции «единой точки входа» к урегулированию глобальных банковских фирм с основными офисами в США и Великобритании. FDIC также ведет активный диалог с Европейской Комиссией. Эти проблемы также потребуют, чтобы в иностранных юрисдикциях существовали национальные режимы урегулирования банкротств, совместимые с «Ключевыми атрибутами» Совета по финансовой стабильности.

Оценка прогресса по TBTF

Мне кажется, что усилия международных и наших регуляторов в целом идут в правильном направлении. Базель-3 и реформы по Закону Додда-Фрэнка, нацеленные на снижение вероятности краха крупных банковских фирм, являются осмысленными и, по большей части, нацеленными на корневые причины кризиса. Они реализуются вдумчиво и эффективно. Я также считаю, что те реформы Совета по финансовой стабильности и Закона Додда-Фрэнка, которые нацелены на обеспечение возможности урегулирования и ликвидации СОФО без ущерба для налогоплательщиков и ненужных потрясений, являются многообещающими. Но работа еще предстоит большая.

Следует также внимательно выслушать критику.

Критика текущей политики в отношении TBTF обычно идет по одному из двух направлений. Некоторые критики утверждают, что Закон Додда-Фрэнка, особенно механизм ПУЛ, освящает спасение за счет налогоплательщиков. Я не считаю, что это так. ПУЛ требует по своим условиям, чтобы убытки любой финансовой компании, попавшей под внешнее управление FDIC, несли акционеры частного сектора и кредиторы фирмы. Единая точка входа может работать без угрозы убытков для налогоплательщика.

Хотя у FDIC есть полномочия предоставлять временную ликвидность банкротящейся фирме, все затраты FDIC при урегулировании/ликвидации фирмы должны быть в обязательном порядке полностью возвращены либо из активов фирмы, или из отчислений участников финансовой отрасли. Все издержки несут акционеры, а при необходимости – другие крупные финансовые фирмы.

Другое направление критики – что реформы недостаточно решительные и далеко идущие, включая призывы к введению ограничений по видам деятельности для банковских фирм, ограничению размера или влияния на финансовую систему, или прямо к разделению банков.

Ограничения на виды деятельности

Некоторые призывают к возрождению запретов по типу Закона Гласса-Стигалла 30-х годов прошлого века, т.е. запрет на аффилирование коммерческих банков с инвестиционными. Это предложение, как мне кажется, не связано прямо с причинами финансового кризиса, и не поможет решить проблему TBTF. Системное бегство капиталов и вкладов, которое привело к финансовому кризису, началось с традиционных инвестбанков, таких как «Бэр Стернс» (Bear Stearns) и «Леман Бразерс» (Lehman Brothers). Деятельность этих фирм, естественно, никак не была затронута отменой Закона Гласса-Стигалла. Коммерческие банковские фирмы сейчас занимаются видами деятельности, традиционно ассоциируемыми с инвестиционными банками, например, андеррайтинг ценных бумаг. Сочетание этих видов деятельности под одной корпоративной крышей не внесло значимого вклада в финансовой кризис. На мой взгляд, убытки в коммерческих банках были в гораздо более значительной степени результатом плохого кредитного андеррайтинга и неспособностью систем риск-менеджмента успевать за инновациями и бурным ростом секьюритизации – но эти вещи не были, в основе своей, результатом отмены Закона Гласса-СтигаллаНекоторые призывают к возрождению запретов по типу Закона Гласса-Стигалла 30-х годов прошлого века, т.е. запрет на аффилирование коммерческих банков с инвестиционными. Это предложение, как мне кажется, не связано прямо с причинами финансового кризиса, и не поможет решить проблему TBTF. Системное бегство капиталов и вкладов, которое привело к финансовому кризису, началось с традиционных инвестбанков, таких как «Бэр Стернс» (Bear Stearns) и «Леман Бразерс» (Lehman Brothers). Деятельность этих фирм, естественно, никак не была затронута отменой Закона Гласса-Стигалла. Коммерческие банковские фирмы сейчас занимаются видами деятельности, традиционно ассоциируемыми с инвестиционными банками, например, андеррайтинг ценных бумаг. Сочетание этих видов деятельности под одной корпоративной крышей не внесло значимого вклада в финансовой кризис. На мой взгляд, убытки в коммерческих банках были в гораздо более значительной степени результатом плохого кредитного андеррайтинга и неспособностью систем риск-менеджмента успевать за инновациями и бурным ростом секьюритизации – но эти вещи не были, в основе своей, результатом отмены Закона Гласса-Стигалла.

Ограничение размера

Существуют также призывы ограничить размер или системное значение финансовых фирм. Ограничения такого характера требуют и заслуживают тщательного анализа.

Два положения существующего законодательства уже вводят ограничение на размер банковских фирм США. Одно ограничивает покупку банков любой банковской холдинговой компанией, которая уже контролирует более 10% всех застрахованных депозитов в США, а второе, внесенное Законом Додда-Фрэнка, запрещает приобретение банков любой финансовой фирмой, которая контролирует более 10% всех пассивов (обязательств) финансовых фирм в США. Кроме этого, Закон Додда-Фрэнка добавил новое требование - чтобы банковские регуляторы рассматривали «риск для стабильности банковской и финансовой системы США» при оценке предполагаемых слияний и поглощений банками и банковскими холдингами. Критики считают, что эти ограничения недостаточны и имеют исключения, что позволяет даже самым крупным фирмам продолжать расти дальше, как органически, так и за счет поглощений.

Самая простая форма этой идеи – абсолютный лимит на сумму баланса – активов или обязательств, или на взвешенные по риску активы финансовой фирмы. Постановка потолка для размера или «системности» каждой финансовой фирмы ограничила бы отрицательные последствия краха таких фирм. Меньшие по размеру и сложности финансовые фирмы было бы легче контролировать, ими легче управлять, и легче урегулировать их банкротство. Один из предлагаемых вариантов – привязать размер к ВВП страны, установив предел на краткосрочные обязательства (кроме вкладов и депозитов) крупных банковских фирм как долю ВВП. Такое предложение позволило бы фирмам продолжать наращивать активы и разнообразить виды деятельности, чтобы добиться потенциально достижимой экономии масштаба и объема, в той мере, в которой они финансируют свой рост посредством более стабильных форм фондирования.

Любые новые ограничения размера банков должны быть спроектированы так, чтобы ограничить системные последствия кризиса таких организаций с минимальной потерей эффективности. Это сложная задача. Вопрос того, превысят ли преимущества дальнейших ограничений потери в экономии масштаба и прочие издержки эффективности – предмет идущих исследований и дебатов.

Разделение

Некоторые критики хотят прямо приступить к делению больших банков на меньшие части, более управляемые, проще регулируемые при ликвидации и т.п. В центре данного предложения – идея о том, что ни одна финансовая организация не может быть столь большой и сложной, что ей нельзя было бы дать обанкротиться, как любому другому частному бизнесу, с потерями для акционеров и кредиторов и с последствиями для топ-менеджмента. Если крупнейшие организации были TBTF во время кризиса, почему не сделать их меньше?

Сегодня рынок до сих пор субсидирует крупные банки, хотя в изменчивом и неопределенном размере, ввиду возможности их спасения правительством в случае краха. Эта субсидия, в форме меньшей стоимости доступного капитала, может стимулировать рост, чтобы достичь стадии TBTF. При крахе такого банка будут и значительные экстерналии.

Рынок должен верить – и это должно быть правдой – что каждая частная финансовая организация может потерпеть крах, и быть ликвидированной по нашим законам без лишних затрат для общества. Текущая программа реформ направлена именно на это, по двум направлениям. Во-первых, имеется в виду значительно уменьшить вероятность краха через широкий набор регуляторных мер, включая повышение требований к капиталу и ликвидности, стресс-тестирование и планирование восстановления, среди прочего. Во-вторых, минимизация экстерналий от краха, за счет создания условий ликвидации крупной финансовой организации без риска для налогоплательщиков и без неконтролируемых потрясений. Если эти реформы достигнут цели, то на мой взгляд, они будут предпочтительны разделению государством банков, которое, скорее всего, будет связано с произвольными суждениями и решениями, потерей эффективности и трудным переходным периодом.

Заключение

Сегодня немного существует идей, которые вызывают столько противоречий, как TBTF. Вопрос стоит «Как?», и на этот счет много мнений. В Частях I и II Закона Додда-Фрэнка Конгресс дал регуляторам общий план по разрешению проблемы TBTF. Регуляторы, включая ФРС, энергично реализуют данный нам план.

Мое личное мнение – концепция текущей реформы обещает многое, нужно дать ей время на получение результата. В любом случае, TBTF больше не должно быть, даже если придется, в конце концов, прибегнуть к более активному вмешательству.

Наверх